Поэт путешествовал в красной рубашке

Те, кто бывает в районе Южного вокзала в Днепре, при желании может разыскать место, где стоял мандрыковский домик, в котором поселился поэт. Место это, к сожалению, никак не обозначено, и мы знаем о нем лишь по описаниям конца девятнадцатого века.

В Екатеринослав поэт попал в середине мая 1820 года и пробыл здесь меньше трех недель, уехав с семьей Раевских на Кавказ.

Так случилось, что именно тогда же, в мае 1820 года, по Белорусскому тракту ехал и Иван Пущин, оставивший нам такую запись: «Белорусский тракт ужасно скучен. Не встречая никого на станциях, я обыкновенно заглядывал в книгу для записывания подорожных и там искал проезжих. Вижу раз, что накануне проехал Пушкин в Екатеринослав. Спрашиваю смотрителя, какой это Пушкин. Смотритель говорит, что это поэт Александр Сергеевич едет кажется, на службу, на перекидных, в красной русской рубашке, в опояске, в поярковой шляпе. (Время было ужасно жаркое)».

Май 1820 года, как видим, был не такой холодный, как ныне, а ужасно жаркий. Возьмем это на заметку. Из-за этого поэт простудился.

    В ту пору в Екатеринославе находилась контора «Попечительного комитета по устройству колонистов Южной России», куда и был командирован Пушкин, помимо его желания. Возглавлял попечительный комитет генерал Иван Никитич Инзов, бывший в молодости масоном и ярым противником крепостного права. Происхождение екатеринославского начальника Пушкина было для современников (а для нас тем более) покрыто тайной: его фамилия «Инзов» была явно искусственная – «иначе зовущийся». Кое-кто даже утверждал, что он внебрачный сын Павла I, но Павлу было лишь 14 лет в пору его рождения и эту версию стоит отбросить. Нам достаточно уже того, что во время приезда Пушкина губернаторшей была внебрачная дочь Екатерины и Потемкина – Елизавета Григорьевна Темкина.

Ссыльный в основном катался на лодке и гулял по лесам

   Канцелярию инзовского комитета (там ныне находится музей «Литературное Приднепровье») Пушкин, по приезде в Екатеринослав посетил раза три, из которых раз по приезде представился генералу Инзову. По воспоминаниям современников все свое время пребывания в Екатеринославе поэт посвящал катанию на лодке по Днепру и гулянью по лесам, так как все место, где выросли Севастопольская и Соборная площади, было покрыто вековыми деревьями. Внизу же над Днепром находилась тюрьма, из которой на глазах Пушкина бежали два «брата-разбойника». Это вдохновило поэта написать чудную поэму «Братья-разбойники».

Когда в 1899 году отмечался 100-летний юбилей со днч рождения Пушкина, житель Екатеринослава Г. Мекленбурцов вспоминал:

«Мой покойный отчим, князь А. Н. Гирей, указывал мне то место, где жил Пушкин. Жил он в доме Краконини, находящемся на Мандрыковке, против усадьбы моего отчима, кн. Гирея. Усадьба, где жил Пушкин, прилегает к Днепру. В Мандрыковке, близ Днепра, находилась тюрьма, из которой во время пребывания поэта бежали два брата-арестанта, побочные дети помещика Засорина… Ныне усадьба принадлежит г. Кулабухову».

Курец Кулабухов стал городским головою Екатеринослава.

«Могу подтвердить верные указания г. Мекленбурцова о доме, где жил Пушкин, - откликнулся на письмо Мекленбурцова другой житель Екатеринослава В. Татаренко. -  Он, действительно, жил на Мандрыковке… Быв. городской голова Кулабухов говорил лет 10–20 тому назад моему дяде, фотографу Н. А. Иванову, что дом в котором жил Пушкин, был разобран 40 лет тому назад его отцом, ввиду его ветхости…»

Я недавно был в Мандрыковке. Она все так же живописна. Вот только Днепр все меньше виден из-за растущих как грибы высотных апартаментов…

   В 1820 году и в Екатеринославе уже знали 20-летнего Пушкина, как знаменитого поэта, и пребывание его в городе стало событием для людей, восторженно к нему относившихся. Одним из тех людей был тогдашний профессор Екатеринославской семинарии А. С. Понятовский. И вот он в сопровождении богатого помещика С. С Клевцова, надобно думать, такого же энтузиаста, отправляется его отыскивать. Находят. Входят в лачужку, занимаемую поэтом. Пушкин встретил гостей, держа в зубах булку с икрою, а в руках стакан красного вина.

– Что вам угодно? – спросил он вошедших.

И когда они сказали, что желали иметь честь видеть славного писателя, то славный писатель отчеканил им следующую фразу:

– Ну, теперь видели? До свидания!

Кисейные панталоны вызвали замешательство

Это была не единственная экстравагантная выходка ссыльного Пушкина в Екатеринославе. Дедушка Е. Блаватской Андрей Фадеев вспоминал:

«В Екатеринославе Пушкин познакомился с губернатором Шемиотом, который однажды пригласил его на обед. Приглашены были и другие лица, дамы, в числе их моя жена (я сам находился в разъездах). Это было летом, в самую жаркую пору. Собрались гости, явился и Пушкин, и с первых же минут своего появления привел все общество в большое замешательство необыкновенною эксцентричностью своего костюма: он был в кисейных панталонах, прозрачных, без всякого исподнего белья. Жена губернатора, г-жа Шемиот, чрезвычайно близорукая, одна не замечала этой странности. Жена моя потихоньку посоветовала ей удалить из гостиной ее дочерей-барышень, объяснив необходимость этого удаления. Г-жа Шемиот, не допуская возможности такого неприличия, уверяла, что у Пушкина просто летние панталоны бланжевого, телесного цвета; наконец, вооружившись лорнетом, она удостоверилась в горькой истине и немедленно выпроводила дочерей из комнаты. Хотя все были очень возмущены и сконфужены, но старались сделать вид, будто ничего не замечают. Хозяева промолчали, и Пушкину его проделка сошла благополучно».

Сам Пушкин о своем пребывании в Екатеринославе сообщил брату Леве  весьма лаконично: «Приехав в Екатеринослав, я соскучился, поехал кататься по Днепру, выкупался и схватил горячку по моему обыкновению. Генерал Раевский, который ехал на Кавказ с сыном и двумя дочерьми, нашел меня в жидовской хате, в бреду, без лекаря, за кружкою оледенелого лимонада», - писал поэт брату 24 сентября 1820 года.

По воспоминаниям современников Пушкин прожил в Екатеринославе всего дней 18, до приезда в город генерала Раевского. Тот со своим семейством проездом остановился в Екатеринославе по просьбе своего сына, который хотел повидаться со своим приятелем Пушкиным. Поэта по указанию добрейшего генерала Инзова нашли в домике на Мандрыковке. Когда генерал Раевский с сыном вошли в комнату, то их глазам представилось следующее: Александр Сергеевич лежал на дощатой скамейке, или дощатом диване. Он был болен. На Раевских он произвел удручающее впечатление при этой обстановке. При виде дружеской семьи у него от радости показались слезы. Раевский выхлопотал ему отпуск, и 4-го или 5-го июня вместе с ними поэт едет он на Кавказ.

К счастью сохранилось и воспоминание доктора Евстафия Петровича Рудыковского, лечившего Пушкина в Екатеринославе: «Я, в качестве доктора, отправился с генералом Раевским на Кавказ… Едва по приезде расположился после дурной дороги, ко мне запыхавшись вбегает младший сын генерала: «Доктор! Я нашел здесь моего друга. Он болен, ему нужна скорая помощь, – поспешите со мною!» Нечего делать – пошли. Приходим в гадкую избенку, и там на дощатом диване сидит молодой человек – небритый, бледный и худой. «Вы не здоровы?» – спросил я незнакомца. – «Да доктор, немножко пошалил, купался и простудился». Осмотревши тщательно больного, я нашел, что у него была лихорадка. На столе перед ним лежала бумага. «Чем вы тут занимаетесь?» – «Пишу стихи». Нашел, думаю я и время и место. Посоветовавши ему на ночь напиться чего-нибудь теплого, я оставил его до другого дня.

Мы остановились в доме губернатора К. (Карагеоргия). По утру гляжу – больной уже у нас: говорит, что он едет на Кавказ вместе с нами. За обедом наш гость весел и без умолку говорит с младшим Раевским по-французски. После обеда у него озноб, жар и все признаки пароксизма. Пишу рецепт. «Доктор, дайте что-нибудь получше, дряни в рот не возьму». Что будешь делать? Прописал слабую микстуру… На другой день закатил ему хины. Пушкин морщился. Мы поехали далее».

Врача отблагодарил эпиграммой

«Я лег в коляску больной, - писал Александр Сергеевич брату, - через неделю вылечился». Врач Рудыковский в одном шутливом стихотворении будет вспоминать, как он вместе с Пушкиным воспевал нарзан. А поэт не останется в долгу, и посвятит Рудыковскому, писавшему дряные стихи, такую эпиграмму:

Аптеку позабудь ты для венков лавровых

И не мори больных, но усыпляй здоровых.

Не успел отпускник укатить из Екатеринослава, как генерал Иван Никитич Инзов пишет К. Я. Булгакову:

«Доставленные от вас тысячу рублей для г. Пушкина я получил, которые к нему отправил на Кавказские Воды. Расстроенное его здоровье в столь молодые лета и неприятное положение, в коем он по молодости находится, требовали с одной стороны помочи, а с другой безвредной рассеянности, потому отпустил я его с генералом Раевским, который в проезд свой через Екатеринослав охотно взял его с собою. При оказии прошу сказать об оном графу И. А. Каподистрии. Я надеюсь, что за сие меня не побранит и не назовет баловством».

 Пушкин сначала ехал на Кавказ с младшим Раевским в коляске, а потом генерал пересадил его к себе в карету, потому что его сильно трясла лихорадка.

   Можно еще много рассказывать о связях Пушкина с Екатеринославом, о том, к примеру, как оказалась здесь «медная бабушка» - памятник Екатерине II, доставшийся поэту в качестве приданного. Но у нас как всегда, нет на то лишней газетной площади. Ограничимся сказанным.

Николай Чабан