В то же время под видом консультанта молодой человек поддерживет связи с повстанцами. Ездит в Киев в антиденикинский центральный повстанком с машинистом в поезде известного белогвардейского полковника Гусева. Назад на том же поезде в паровозе провозит в Екатеринослав прокламации.

Бедовый, авантюрный молодой человек оказывается во главе повстанческой связи Екатеринославщины и части Херсонщины.

Екатеринослав под властью белых

Успевает Полищук писать и в киевскую украинскую газету «Рада». В сентябре 1919-го здесь появляется его заметка о жизни под деникинцами:

«Жизнь в Екатеринославе за последние несколько месяцев клокотала, как в котле. Связи с другими местностями не было почти никакой. Что делалось в мире и в частности в Киеве, знали лишь из сообщений коммунистической прессы, где украинская жизнь замалчивалась очень упорно. (Помнится, сначала думали покрыть молчанием ее и екатеринославские газеты, пришедшие на смену советским). Такова уж  судьба Екатеринослава, где на украинский вопрос всегда своя точка взгляда – “екатеринославская”.

Иногда возникали отношения с Харьковом, но там украинская жизнь политическими пертурбациями разбита в клочки. В Екатеринославе производится работа по старым шаблонам: культурная и экономическая, культурная хуже, экономически-кооперативная лучше.

Культурной работе, правда, много препятствуют всякие разрешения, иной раз двойные (в случае закрытия). Шевелится украинский клуб “Рідна оселя». Был "рабочий", но закрылся. Поднимаются на ноги всякие союзы, например: Учительское Общество, Юнацька спілка, Студенческая Громада. Между прочим, юношескому союзу на просьбу зарегистрировать был дан ответ, что никаких объединений украинского юношества не допустят. Кооперативы размахнулись шире. Союз потребительских обществ должен был строить Народный дом, приобрел типографию и выпускает журнал "Споживач", берет на себя помощь украинским школам, открывает кооперативные курсы, но не хватает средств, из-за аннулирования советских знаков, а также из-за ограбленных складов Союза более чем на семь миллионов. Украинской прессы в городе нет, не считая “Споживача” и сборника-ежемесячника "Січ". И сейчас лежат у губернатора заявления на украинские газеты “Хвиля” и “Український голос”.

Вот в таких условиях жил Екатеринослав без своей украинской власти. Заметка Полищука появилась в «Раде» 24 сентября, а уже через два дня, 26-го, Полищу, и еще 82 украинца арестованы офицерами деникинской контрразведки. Как вспоминал сам Валерьян Львович, из-за провокации некого Пупенко, и одновременного ареста деникинской контрразведкой сотрудников всех украинских учреждений города – Украинбанка, «Споживача» и книжного магазина «Каменяр», Валерьяну реально угрожает смерть.

Из «Франции» в Румынию

Упаковали всех арестованных украинцев в одну комнату гостиницы «Франция», где была контрразведка. Людей – вдохнуть нечем, стоять негде. Между арестованными снуют шпики. Снаружи, против каждого окна, часовой с наставленным на узников штыком, затем ставни закрыли. Люди задыхаются. А в дверь просовывается какая-то офицерская рожа с бранью. У дверей изнутри комнаты, где  сидят задержанные, стоят два офицера с ружьями и поочередно кого-то выводят для обыска. 22-летний Валерьян начал искать щели у окон, чтобы подышать. У стены стоял шкаф и оттуда шел свежий воздух. Заглянул за шкаф – там небольшое окошко во двор, заставленное тем шкафом. Тихо отодвинув шкаф, юноша залез туда. Его еще не обыскивали – он еще при всех документах. До земли было с этаж.

На фото: реклама гостиницы "Франция"

В темноте Полищук видел, как во дворе то вспыхнет сигарета, то погаснет: кто-то сидел и курил. Вдруг ушел. Возле шкафа стояла щетка. Валерьян бросает ее вниз, чтобы проверить, не начнет ли кто-то кричать или стрелять. Никого! Только в полуподвале зажгли электричество. Еще лучше: он увидел протянутый от окошка канат к железной лестнице, ведущей на крышу.

Далее все как в приключенческом сериале. Юноша шепнул товарищам, что бежит, схватился за канат руками, вытянулся и приземлился на асфальт двора. В темноте мимо контрразведчиков, проходивших возле него, прошествовал твердо, как свой. Затем вылез на какую-то пристройку, оттуда – на кирпичную стену, отделявшую двор, схватился руками за край и юркнул вниз во второй, выходивший на улицу Тихую (ныне улица Мечникова позади горсовета). Двор был заперт на паршивенький замок. Он скрутил его голыми руками: нервное напряжение придало силы, а перескакивать через высокий забор было опасно, после девяти ходили офицеры, казаки и могли задержать. Валерьян свободно вышел себе из калитки, пошел не домой, а к знакомым. У них сбрил бороду, которую тогда носил, и на другой день, взяв кое-что,  вместе с братом поехал не на вокзал, а на Брянский завод. Оттуда полями - до Деевки, а там – на первый поезд до Бирзулы.

... Было ясно и по-осеннему сине. Поездов не было, одни деникинские бронепоезда. Их пускали под откос повстанцы. Валерьян решает: надо на них проехать и не выдать себя. К тому же студенты подлежали мобилизации, а он ехал как студент. Несколько раз висел на волоске, подавал кочегарам дрова в топку, чтобы только провезли, и, наконец, из Бирзулы пешком идет в Ягорлык на Днестре, чтобы перебраться в Бессарабию, на румынскую сторону ...

А судьба автора?

Выходец из волынских крестьян, Полищук после экзаменов в Екатеринославской гимназии в  1917 году поступил в Петербургский институт гражданских инженеров, но, увлекшись литературой, перешёл на историко-филологический факультет Каменец-Подольского украинского университета. В 1918-м он возглавлял волостной земельный комитет в Дубенском уезде на Волыни, работал в газете «Народная воля», был секретарём журнала «Шлях».

С 1919 года Полищук был членом Украинской партии эсеров-боротьбистов. Тогда же стал секретарём газеты «Республіканець» в Екатеринославе. Участник восстания Директории УНР против гетмана Скоропадского, был интернирован, позже редактировал в Каменец-Подольском журнал «Нова думка» (1920). В 1920 вернулся в Киев, сотрудничал с газетой «Більшовик». В 1921 году юноша переехал в Харьков, работал в газетах «Селянська правда», «Вісті». Публиковался в журнале «Глобус», побывал в творческих командировках во Франции, Германии, Чехословакии, Скандинавии.

В. Полищук с 1923 г. принадлежал к литературной организации украинских пролетарских писателей «Гарт», в 1925 основал в Харькове модернистскую группу литераторов «Авангард», которая отстаивала программу конструктивного динамизма (по ней поэзии надлежало воспевать модерн цивилизации и мир технической революции). Однако Полищук преодолевал пределы сугубо авангардистских постановлений. И поэтому в его творчестве находим поэтические пейзажи («Сверчки», «Лан», «Нуга») из сборника «Радио во ржи» (1923), которые по своей музыкальности и глубокому чутью, возможно даже не уступают Тычине.

В конце 1934 года, вместе с несколькими украинскими литературными деятелями был обвинен в принадлежности, к так называемому, Центру антисоветской боротьбистской организации и арестован.

На закрытом заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР 27-28 марта 1935 Полищуку был вынесен приговор: 10 лет заключения в концлагерях ГУЛАГа. Позже на заседании особой тройки УНКВД Ленинградской области дело было пересмотрено, и по решению от 9 октября 1937 Полищук был приговорён к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор приведён в исполнение 3 ноября 1937.

Под влиянием реалий гражданской войны Валерьян Полищук издал поэму «Сказание давнее о том, как Ольга Коростень сожгла», написанную в 1919-м по мотивам известной летописи. Личное знакомство и общение с Павлом Тычиной побудило Валериана Полищука пересмотреть подход к собственным стихам. Занялся поисками новых художественных приёмов в лирике.

Ранний Валериан Полищук декларировал «неореализм пролетарского содержания, вырастающий из революционного романтизма», мечтал создать синтетическое искусство, в котором бы гармонично сочетались все существующие течения. Такую надежду он возлагал на альманах «Гроно» (1920), который, по его мнению мог быть попыткой «хотя бы немного приблизиться к тому истинному пути» в искусстве, который бы отвечал духовной структуре «нашего времени больших социальных сдвигов».

Стремясь поднять поэтическое слово до уровня запросов современности, поэт большие надежды возлагал на верлибр, как единственную стихотворную систему, способную передать стремительную ритмику нового времени. Стихотворные верлибры составили основу первого сборника Полищука «Солнечная мощь» (1920).

Вдова его и дочь жили в Москве.

Николай ЧАБАН

на фото: Полищук с женой и дочерью