Интересные земляки (начало истории здесь)

- А что у вас с ногой, Андрей Романович? – мой взгляд неконтролируемо опустился вниз.

- А, это в девяностом в Карабахе меня снарядом зацепило. Ванькой-взводным там был. Призвали на переподготовку и на год загремел в горячую точку.

- Воевали?

- Нет, что ты, миротворствовал.

- Так давайте об этом и напишем, это же интересно!

- Ничего интересного, просидели год в горах между враждующими абреками, пока одни из них не промахнулись по врагу. Вот одним таким шальным снарядом меня и покалечило. Отвезли в госпиталь в Баку, собрали остатки ноги по частям, лишнее выкинули, укоротив сустав на 10 сантиметров, и отправили в Москву. Там пару недель реабилитации и домой, в Днепродзержинск. Уже тут, по месту оформили документы и отправили на пенсию по инвалидности. Все.

- Гм-гм… Ничего не понимаю. Как вообще туда попали, да еще и офицером в сухопутные войска? Вы говорили, что служили срочную в морфлоте. От вашего дембеля в семидесятом до конфликта в Карабахе расстояние в 20 лет. И почему Днепродзержинск, вы же из Кировоградской области? Как вас в наши края занесло?

- Долгий разговор получится, пан журналист, может по рюмке чаю? – в третий раз хитро предложил выпить горячительного допинга небезынтересный собеседник.

- Да я в общем, уже опоздал везде, готов выслушать, раз уж мы встретились. Только нас тут, в сквере, замести за распитие могут.

- Не заметут, кому мы нужны? – бодро отозвался дед Андрей и нарисовал из воздуха бутылку грузинского коньяку.

Далее разговор потек под благородный напиток из бумажных стаканчиков.

Родился Андрей Смелянец в одном из небольших сел Кировоградской области в 1947 году. Но окончив среднюю школу, уехал учиться на зоотехника в Николаевскую область и в родные края жить уже не вернулся. Не доучившись полгода в техникуме, был призван в армию, попал в моряки, первые месяцы проходил подготовку в учебном центре Севастополя. Учебку вспоминает с улыбкой, дескать, драли в хвост и в гриву, но кормили хорошо. Много стреляли, много маршировали на плацу. Хотя, зачем матросу строевая подготовка? Повезло, в 67-ом, аккурат с началом его призыва, вышел приказ о сокращении сроков срочной службы. На флоте с четырех до трех, в сухопутных войсках с трех до двух. Потом попал в живописный грузинский город Поти, где и прослужил до конца срока на торпедном корабле. Служба шла гладко, для сельского парня, с детства приученного к физическому труду – ничего сложного.

- Чем занималась ваша часть?

- Патрулировали водную границу, ловили нарушителей.

- Что, часто нарушали?

- Регулярно. Особенно турецкие браконьеры. СССР тогда на весь мир трубил о своей миролюбивости и человеколюбии, вот они и пользовались, перли к нам караванами за рыбой.

- Были конфликтные ситуации?

- Редко. Обычно они успевали от нас уходить на быстроходных лодках. Не догнать их нам на своей технике. Но один случай запомнился. Браконьеры заблудились и вышли ночью на наш корабль прямо в лоб. Мы их тут же и утопили.

- Как утопили?

- Из крупнокалиберного пулемета.

- Предупредительную очередь хоть дали?

- Нее. Навели прожектор, приказали остановиться, и тут же влупили в моторный отсек. Моментально на дно пошли. Иначе нельзя, ушли бы.

- И что, не побоялись международного конфликта?

- Нет, дело глубоко в наших водах происходило, да и почему-то наш капитан в эту смену особенно решительный был. Может, ему добро сверху дали, а может быть, просто в плохом настроении был. Никаких последствий. Замяли это дело, будто и не было ничего.

Я слушал с завистью. Вспоминал свою службу, как в далеком 87-ом перестройка заразила нерешительностью славные войска ПВО. Матиаса Руста на его самолетике вели от самой границы до самой Красной площади, но сбить так и не решились. Паралич принятия на себя ответственности наступил у командования, игравшего тогда в новую игру под названием «демократия». Никто так и не поимел смелость отдать приказ на ликвидацию нарушителя границы, боялись показаться кровожадными. В итоге, полетел с должности не только министр обороны, вместе с ним «под нож» пошли лучшие специалисты-технари, на плечах которых держались все ПВО, вполне боеспособные на то время. Вместо них пришли разговорчивые менеджеры и отрасль пришла в упадок. Эх… А тут, включили прожектор, предупредили в рупор и второй раз уже не предупреждали. Вот это оперативность, вот это армия!

После демобилизации дед Андрей поехал заканчивать техникум и через полгода получил диплом и распределение в животноводческий совхоз в селе Садовом, Николаевской области.

- У нас собралась отличная команда молодых, но рьяных специалистов. За год подняли удои молока вдвое, а совхоз из середнячкового попал в передовые.

Там же Смелянец познакомился со своей будущей супругой Раисой Андреевной. Женился по большой любви. Все у молодых ладилось. Долго строили дом своей мечты, как это водится в селе – с помощью друзей и соседей, когда возводить стену помогает вся улица. Наконец въехали, обжили, родили сына, Андрей вступил в партию, заочно закончил белоцерковский институт по животноводству, стал более высокооплачиваемым инженером. К олимпийскому восьмидесятому году казалось, что их личная жизнь случайно поменялась местами со сказкой, так все было славно.

Однако, по закону жанра, беда стучится в двери именно в такие моменты.

- Хозяин района, первый секретарь райкома КПСС, известным на всю округу любителем женской красоты был, ни одной прелестницы мимо не пропускал. Только увидит ладное тело, сразу домогаться начинает. Многие молча терпели, дескать, лучше разок дать, чем попасть в немилость. Кто сопротивлялся - попадал под его адский пресс. Их понижали в должности, урезали премии и зарплаты, тормозили карьерный рост, в общем, возможности у него практически неограниченные. Почти бог. И в нашу семью эта зараза пожаловала. Супруга моя хороша собой, работала главным зооинженером в совхозе. На свое несчастье, попалась на одной из конференций этому хряку на глаза. Он ей прямо сказал, чего от нее хочет. Она ни в какую, мол, семейная я – муж, сын, отстаньте, ради Христа.

- А что, выше по инстанции пожаловаться на него нельзя было?

- Можно, но не факт, что нас же самих в клевете на партию не обвинили бы. Я уже тогда их кухню раскусил изнутри – сплошная показуха и корпоративная этика, редко своих на общественный суд отдавали, легче чужих похоронить.

- Чем дело-то закончилось?

- Когда неугомонный, подвыпивший хозяин района пожаловал к нам в гости в компании председателя совхоза, и после положенного угощения начал в очередной раз добиваться телесной услады, я достал охотничий карабин, дослал патрон и прострелил высокопоставленному коммунисту ногу. Прямо у себя на ганке, под вишнями. Только скомандовал Раисе Андреевне, чтобы отпрыгнула в сторонку. Она у меня умница, все сразу поняла, не заставила просить второй раз.

- Иии?

- Ну что, увезли его в больницу. Еле до машины дотащили этого борова председатель совхоза и водитель. Все в крови, неудачливый герой-любовник соплями захлебывается, сознание теряет.

- Вас-то, небось, сразу арестовали и в тюрьму?

- Нет. Замяли это дело, побоялись широкой огласки и народного бунта. Ногу хозяину подлечили, пуля навылет прошла. Меня из партии выгнали, с формулировкой: за нарушение принципов демократического централизма. И посоветовали уезжать из района, и вообще из области. Дескать, не дадут нам нормально жить. Ну, мы люди понятливые, собрали на скорую руку пожитки, продали любимый дом за копейки и уехали в неизвестность с пятилетним сыном на руках. Родители супруги к тому времени бросили якоря в Днепродзержинске, вот мы к ним и прибились. Так и остались тут навсегда.

С тех пор дед Андрей пересмотрел свои идеалы, взгляды на социализм и вообще роль государства в судьбе рядового человека. Больше никуда официально не устраивался на работу. Налогов не платил, ругал Горбача за развал лучшей из стран, скучал по СССР. Жил с базара, спекуляций овощами и всяческими сомнительными, незаконными операциями с валютой. Непонятно, как за тунеядство не привлекли. Вот только не вовремя в Карабах пошел, на чужой войне инвалидом стал, нужно было скрыться от военкома и его повестки. Сейчас по-прежнему не рассчитывает ни на кого, кроме себя и друзей. Получаем минимальную пенсию, зарабатывает руками, облагораживает, в компании таких же пенсионеров, балконы. Говорит, от заказов отбоя нет. В свои 73 по активности форы молодым даст, улыбка с лица не сходит. С возрастом проявилась тяга к писательству, Андрей Романович сотрудничает множеством газет, пишет для них очерки и воспоминания. Правда, с моей точки зрения, злоупотребляет громкими лозунгами и слегка привирает. Но это творческому человеку простительно, богатое воображение наружу рвется. Будь здоров, дiд Андрiй!

Валентин Корж